Александрова Эмилия - ალექსანდროვა ემილია
Мечта в оковах
ოცნება ბორკილებში
Небо в россыпи алмазной.
Плавно всходит месяц полный.
Спит задумчивое поле,
И гора грустит безмолвно.
Только ветер-непоседа,
Забираясь в чащу леса,
Ненадолго разрывает
Тишины немой завесу.
Здесь мечта моя когда-то,
Осиянная лучами,
В первый раз свободы крылья
Распростерла за плечами.
Но куда она исчезла?
Я обвел глазами скалы,
И нежданно встретил чей-то
Взор потухший и усталый:
Там прикована к вершине,
Вся в крови, мечта томилась, –
Черный смерч над нею реял,
С криком воронье кружилось...
Бушуй!
იბობოქრე
Бушуй, беснуйся, жизни океан,
Безумствуй, плюй в глаза мне грязной пеной –
Седой скале не страшен ураган;
Я устою! Мне море по колено!
Не раз в лицо хлестал мне злобный шквал,
Грозя низринуть в бездну роковую,
Не раз своею грудью отражал
Я клевету и ненависть людскую;
Не раз мой парус, прорваный насквозь,
Не слушая руля, не внемля стонам,
В тумане, без дороги, вкривь и вкось
Носил меня по волнам разьяренным!
Лихой удел в борьбе меня постиг,
Сказал „прости“ я радужным мечтаньям.
Утрат моих не счесть, но вместо них
Суровый опыт стал мне достояньем.
А опыт никому уж не отнять, –
За ним, зовя насилие к ответу,
Иду я в бой! Мне нечего терять –
Приобрести ж могу я всю планету!
Бушуй, беснуйся, жизни океан,
Безумствуй, плюй в глаза мне грязной пеной, –
Седой скале не страшен ураган,
Я устою! Мне море по колено!
Нигде, никогда...
ვერსად, ვერასდროს...
От края до края Кавказ исходил я, –
Скитался немало и видел немало...
Но странно: чем больше я жаждал забвенья,
Тем жарче душа по тебе тосковала.
В теснине Дарьяла, над тереком буйным
Свободу хотел от тебя обрести я,
Но ведомы сердцу такие оковы,
С которыми сладить не в силах стихия.
И вижу: куда б ни бежал от тебя я,
Куда б ни стремился в тоске и смятенье –
Нигде, никогда, до последнего часа
Не знать мне ни встречи с тобой, ни забвенья.
*** К небесам взметнула белый мрамор...
ცად აზიდულა, ვით მარმარილო
К небесам взметнула белый мрамор
Голова Казбека-великана.
Серп луны скользит в ночном просторе,
Как ладья по глади океана.
Среди скал Дарьяльского ущелья
Залегли туманы пеленою,
И внимает Терек, как во мраке
Звезды говорят между собою.
Бедуин, блуждающий ночами,
Увидал чудесный край во сне я:
Там цветут цветы, не отцветая,
Там смеются краски не тускнея,
Там никто не плачет исступленно
Над своей загубленной судьбою,
И о вечной прелести природы
Звезды говорят между собою.
*** Когда соловей над рассветной землею...
***როცა ბულბული განთიადისას
Когда соловей над рассветной землею
Выводит волшебные трели свои
И дрозд, полускрытый росистой листвою,
То свищет, то стонет в порыве любви;
Когда вешний жаворонок в поднебесье
Крылом необъятный чертит полукруг
И, славя весну торжествующей песней,
Потоком рулад рассыпается вдруг;
Когда ручеек разливается в реку,
Препятствия все размывая в пути, –
Как смеете, люди, меня, человека,
Так злобно свободою вы обойти.
*** Пусть я глупец и лжет моя мечта...
სინამდვილეში ოცნებისას
Пусть я глупец и лжет моя мечта, –
Но без мечты душа моя пуста,
И сердце снова ждет, и видит сны,
И верует в приход своей весны, –
Весны надежд, свершенных наяву,
Весны, ради которой я живу.
*** Приду, расцелую...
მივალ, გადავკოცნი
Приду, расцелую
Мою дорогую
И горькое слово
Скажу ей, ревнуя, –
Чтоб ветры красою
С пути не сбивала,
Чтоб зорькой весенней
В ночи не пылала;
Скажу ей такое,
Чтоб больно задело,
Чтоб век разлюбить уж
Меня не посмела!
Женщине с гор
ქალს მთებიდან
Лишь встречу бездонный твой взгляд ненароком,
Небесной сверкающий голубизною, –
И сердце грустит о селенье далеком,
И прошлое зыблется передо мною.
О, чистой души затаенное пламя!
О, первой любви твоей звездная святость!
...Встает покосившийся дом пред глазами,
Колонн обветшалость, и крыши покатость,
И сад наш, заглохший, в раскидистых кронах,
Где дикий шиповник струит ароматы, –
О, сколько бессонных, луной озаренных,
Безумных ночей я провел там когда-то!
Кто знает, как горько рыдал я бывало,
Как долго тянулись часы ожиданья
И как безысходно душа тосковала,
Когда поняла, что не будет свиданья!
Но мир в глубине твоих глаз затаенный,
Однажды познав, позабуду ли вновь я?
Доныне, навеки с тобой разлученный,
Тревожусь о нем я с тоской и любовью.
В бездушной толпе, где кумир – наслажденье,
Где нагло бесчинствует власть чистогана,
Спасется ль душа твоя от омертвенья,
От всеразрушающей силы обмана?
На женьщин смеющихся глядя угрюмо,
С толпой их не смея покуда смешатся,
Стоишь ты, объята мучительной думой,
Пытаешься в чем-то еще разобраться;
Еще тебе страшно, еще тебе больно,
Еще тебе хочется плакать, бывает, –
Но ты уже с ними... И в сердце невольно
Обида и гнев на тебя закипают.
И горько за душу, чья доля – до срока
Погибнуть в бездонной пучине порока.
Воспоминание о нашей роще
მოგონება ჩვენი ჭალისა
В сумерках вспомнились вдруг отчего-то
Вьючная лошадь на дальнем холме,
Роща над тинистой гладью болота,
Призрачность тонких стволов в полутьме.
Краски минувшего небо ночное
Вызвало снова из бездны глухой, –
И до рассвета вздыхали со мною
Ветер да стебли соломы сухой...
*** Стих, заметенный годами, как вьюгой...
***ოდესღაც, სადღაც, მარტოობაში...
Стих, заметенный годами, как вьюгой
В давние дни оброненный когда-то, –
Вновь, возвращенный мне памятью друга,
В сердце живишь ты былые утраты.
Снова полно оно чувством тревоги,
Чьей-то мятежной, упрямой мечтою,
Чьей-то подслушанной мною в дороге
Смутной надеждой и смутной тоскою.
Вновь неотступно стоит пред глазами
Образ, разбуженный воспоминаньем, –
Греза, рожденная юными снами,
Ставшая явью, да жаль – с опозданьем.
Здравствуйте, персики в первом цветении!
იმ ატმებს გაუმარჯოს, იმ ატმის ყვავილებს!
Небо снежинками звезд запушенное.
Глухо бормочут колеса вагонные, –
Слышу сквозь дрему их песню унылую,
Грузию вижу, далекую, милую;
Вижу на персиках лунные тени я, –
Здравствуйте, персики в первом цветении,
Здравствуйте! Сердцем я ваш!
Вмиг оборвалось, как сны обрываются,
Все, о чем в детстве незрелом мечтается,
Треснуло что-то... Но в шум утомительный
Новые звуки ворвались стремительно:
В них ликование, в них утверждение...
Вижу, на персиках лунные тени я, –
Здравствуйте, персики в первом цветении,
Здравствуйте! Сердцем я ваш!
Снова душа, словно птица небесная,
Страха не зная, летит в неизвестное;
Снова я тот же, в пустыне затерянный
Путник, сквозь ночь проходящий уверенно.
Прочь, безнадежность, неверье, смятение!
Вижу на персиках лунные тени я, –
Здравствуйте, персики в первом цветении!
Здравствуйте! Сердцем я ваш!
*** Снега вразлет, наискосок лежали...
თოვლი იყო ირიბი, ალმაცერი
Снега вразлет, наискосок лежали...
Как в книгах Диккенса, на склоне дня –
Поленьев треск, раздумье у огня...
Вдруг настежь окна, ветер пламя вздул
И кто-то прямо в сердце мне шепнул:
„Бумаги – в пепел! В прах мечты развей!
И двинь вперед корабль грядущих дней!“
...Снега вразлет, наискосок лежали...
*** Пеленой снегов укрыты, дремлют горы молчаливо...
***თეთრ თოვლის ქვეშ სიზმრებს წაჰყვა...
Пеленой снегов укрыты, дремлют горы молчаливо,
Оголенные, немые, предались раздумью нивы.
Опушила белым пухом елка лапчатые ветки,
Ручеек похож на птицу в ледяной прозрачной клетке.
Все застыло: лес дремучий, синий купол небосвода, –
Беспокойная весною, спит, заиндевев, природа.
Но не вечны в этом пире немота и омертвенье, –
За зимой весна приходит, а с весною – пробужденье.
Ветер Воспоминаний
ქარი მოგონებათა
Август. Ветер, словно крылья,
Вздул края твоей мантильи.
Издалека долетало
Эхо южного напева.
Как в душе невинной девы
В горький час грехопаденья,
В сердце буря клокотала...
Море было без движенья.
Ветер заплутался в чаще
Изумрудной и скозящей.
Сердце, млея и тоскуя,
Трепетало в поцелуе,
Разрывалось от волненья...
Море было без движенья.
По дороге в Барселону
გზა ბარსელონის და ვალენსიის
Трясутся стекла,
Дрожит кабина.
Сквозь дождь и темень
Летит машина.
Изрыто небо
Клинками молний.
Ночное море
Вздымает волны.
Огня и мрака
Чередованье.
Порывы бури,
Грозы рыданье.
Привал минутный –
И гонка снова.
Мотора дробный,
Ритмичный говор.
И чуткий стих мой
Пронизан тоже
Железным ритмом,
Стеклянной дрожью.
Он снова звонок
И юн, как прежде...
Гроза утихла.
Рассвет забрезжил...
1958 წელი