ტალოვ მარკ - Талов Марк
Колокола
როგორ ებრძოდენ ზარებს ზარები
Это я – ветер, я, ветер злорадный,
Желтые листья я, взвихрив, кручу,
Грежу о солнце, по долам я мчусь
Раненым барсом в простор неоглядный.
Холодно стало, густеет туман,
Дождь отравляет все смутной тревогой,
В белом венке белоснежной дорогой
Шествует неодилимо зима.
Раненый – я это, ветер, я, ветер!
Двери открой мне, быстрее открой.
Гонится грешное сердце за мной.
Гонится страх, и один я на свете.
Ходит зима, вьюга – белая птица...
Смерть надвигается... Эй, синий конь.
С ржаньем сквозь лес улети от погонь.
Пусть твоя напасть ни с чем не сравнится!
Ночь безрассветная, древняя ночь
Будет твоим беспечальным Эдемом.
Это я, ветер, злорадный, как демон,
Раненый барс, улетаю я прочь.
Благословляю людские я слезы,
Радость дерзаний, борьбы и отваг.
Гром, ураганы и молний зигзаг,
Волн поединок, скрежещущий в грозы.
Сломанный тополь, в ночи соловьи,
Море цветов, захлестнувших дыханье...
Пусть беспробудное воспоминанье
Вызовет грезы о некой любви.
Что же! Покуда знамен мы искали,
В ветре внезапно развеялся флаг!
Долго гремящие колокола
Ночью и днем меж собой воевали.
Из берегов своих вышла волна,
Улицы вихрем она затопила.
Полная крови и зарев и ила,
Вмиг ко всему приобщилась она;
Буйно оковы свои расторгая,
В пене бурлящих, мятущихся вод
Влек утопающих водоворот,
Хляби бездонные им разверзая.
Вот перекинулась в избы села,
На города, в погреб кинулась черный,
Силою все оковала задорной,
Все на пути своем властно смела.
Взят арсенал. И, поддавшись прибою,
Прошлое пало – хранилище бед.
Снова смотрю я и слышу, вослед
Грозы рокочут – одна за другою.
Воспоминание о родном крае
მოგონება მშობლიური მხარის
Бретань уснула крепким сном...
Пронизывая волны,
луна поет: „В пути своем
я круг свершила полный“.
Бретань уснула... И мечта
мои туманит взоры –
иные вижу я места:
долины Картли, коры.
Была там тень гнилых болот,
был труд рабов послушных
и распри древние господ
мятежных и бездушных.
На месте илистой земли
сад поднялся лимонный.
Там, где деревья не росли, –
теперь плодов мильоны.
Мечтою было вековой
Риони, Цхенис-цхали,
чтоб изумрудною листвой
долины их блистали.
Теперь сады ласкают взгляд,
пленительны и юны.
Налившись, грейпфруты висят,
как золотые луны!
Перед Колхидою моей –
открытая дорога,
и предстоит в грядущем ей
путей отрадных много!
Бретань уснула... И мечта
мои туманит взоры –
иные вижу я места:
долины Картли, горы.
Реймс
რეიმსი
Как иглы, колола
Сырая февральская стужа.
Был снежною пряжей
Окутан неяркий рассвет.
На улицах стыли
Свинцовые серые лужи.
Над нами собора
Вздымался во мгле силуэт.
И колокол реймсский
Забился, заплакал уныло,
Как будто услышал
Железную поступь судьбы,
И медное сердце его
От предчувствия стыло –
Предчувствия ждущей Европу
Кровавой борьбы.